Слева направо: Вахтанг Кикабидзе, Виктория Токарева, Фрунзик Мкртчян, Георгий Данелия и Анатолий Петрицкий получают главный приз Х Московского кинофестиваля за «Мимино» (1977).
фото: киноконцерн «Мосфильм», РИА «Новости»
— Сценарий написан. Наступил новый этап — съемка. На съемку приехал Мкртчян. Данелия нас познакомил.
— Это автор сценария, — представил меня Данелия.
Фрунзик внимательно всмотрелся и сказал:
— Похожа…
Потом подумал и предложил чистосердечно:
— Приходи ко мне в гостиницу.
— Зачем? — не поняла я. Хотя вопрос глупый.
Зачем может молодая женщина придти в номер к мужчине?
— Женюсь, — уточнил Фрунзик.
Дескать, чтобы я не беспокоилась за последствия.
Я посмотрела на него и увидела, что он пьяный и одинокий.
— Не приду, — честно сказала я, чтобы не вводить человека в заблуждение.
Фрунзик не обиделся. Главное — определенность.
Однажды кто-то из актеров ему сказал:
— А почему твое имя Фрунзе? Это же фамилия. Все вдруг сообразили, что Фрунзе — это действительно фамилия легендарного командарма, такая же, как Лазо. Фрунзе Мкртчян — все равно что Петров Сидоров.
Мкртчян выбрал себе древнее армянское имя Мгер. Теперь в титрах значилось: Мгер Мкртчян.
Тогда одни стали спрашивать у других:
— Мгер — это кто?
— Фрунзик, — отвечали сведущие.
— А-а-а… — легко вздыхали зрители.
Имя Фрунзик прилипло к Мкртчяну, приварилось. Не отлепить.
За словосочетанием Фрунзик Мкртчян стоял трогательный, смешной, ошеломительно талантливый армянский человек с тяжелым носом и грустными глазами. Его любили.
Патология таланта
Почему-то одних любят, а других нет. Объяснить это невозможно. Но… коллективное мнение, как правило, бывает справедливо.
Фрунзик страдал патологией одаренности — запоями. Он не лечился, потому что, вылечившись от запоев, мог вылечиться и от таланта. Эти вещи взаимосвязаны. Однако кинопленка — вещь беспощадная, она все обнаруживает.
Данелия сделал ему замечание.
— Ты пьяный, это заметно, — сказал режиссер. — Давай договоримся: ты две недели не пьешь ни капли. Я тебя отсниму, а дальше… делай что хочешь.
Через две недели ко мне подошел Фрунзик и радостно сообщил:
— Слушай, я уже пятнадцать дней не пью, так хорошо себя чувствую. Теперь я понимаю, почему бездарности весь мир завоевали…
Я представила себе: в самом деле, трезвые бездарности просыпаются утром, делают зарядку, принимают водные процедуры и, бодрые, жизнерадостные, идут и завоевывают места в Думе.
А похмельный человек просыпается, мучается, страдает печенью и депрессиями. Какая уж там карьера… До туалета бы дойти.
Однажды Фрунзик рассказал мне историю своего друга. Эта история меня поразила.
Друг воевал, был ранен и попал в полевой госпиталь. Немцы поджимали, надо было отступать. В таких случаях тяжелораненых добивали, а тех, у кого были легкие ранения, брали с собой.
Всех, кто был в госпитале, вывели на улицу. Врач шел вдоль ряда, как сам Господь, и решал, кому жить, кому нет. Остановился возле друга. Вглядываясь в нездешнюю черноту волос и глаз, спросил:
— А ты кто?
— Армянин, — ответил раненый. Врач не знал такой нации. Может быть, врач был пленный немец.
— А кто это? — спросил врач.
— Сарьян, — произнес раненый.
О художнике Сарьяне врач слышал. Он кивнул.
— Сароян, — вспомнил раненый. Врач слышал о таком писателе. Кивнул.
— Амбарцумян. Физик, — продолжал раненый.
Он вспоминал наиболее качественных представителей нации. Врач кивал. Но через минуту возникла пауза. Раненый больше не мог вспомнить ни одного известного имени.
«Армяне кончились», — с ужасом подумал раненый…
karap.lv 
Добавить комментарий